М.Ю.ЛЕРМОНТОВ-200 летие.

[Марика]

"В душе моей, как в океане,
Надежд разбитых груз лежит."
"Человек, которому Вы нужны, всегда найдет способ быть рядом."
"Мне нужно действовать, я каждый день
Бессмертным сделать бы желал, как тень
Великого героя, и понять
Я не могу, что значит отдыхать..."

М.Ю. Лермонтов

Белеет парус одинокой
В тумане моря голубом!..
Что ищет он в стране далекой?
Что кинул он в краю родном?..

Играют волны - ветер свищет,
И мачта гнется и скрыпит...
Увы! он счастия не ищет
И не от счастия бежит!

Под ним струя светлей лазури,
Над ним луч солнца золотой...
А он, мятежный, просит бури,
Как будто в бурях есть покой!



Великий русский поэт, прозаик и драматург. Родился в Москве, в дворянской семье.

Брак родителей Лермонтова — богатой наследницы М. М. Арсеньевой (1795-1817) и армейского капитана Ю. П. Лермонтова (1773-1831) — был неудачным. Юрий Петрович охладел к жене прежде всего по причине её болезненности, усугубившейся после рождения ребенка. Частые, слабо прикрытые измены, в том числе в стенах имения, с воспитательницей Михаила, немкой Сесилией Федоровной, настроили против Юрия Петровича и жену и тёщу. Окончательно рухнули отношения когда после очередных упреков пылкий и раздражительный Юрий Петрович ударил Марью Михайловну кулаком по лицу. Болезнь Марьи Михайловны после того случая стала прогрессировать с удивительной быстротой, развилась в чахотку и стала причиной ее преждевременной смерти.

После смерти и похорон Марьи Михайловны Юрий Петрович уехал в своё собственное небольшое родовое тульское имение Кропотовку, оставив своего сына, ещё ребёнком, на попечение его бабушке Елизавете Алексеевны. Вопреки заверениям, бабушка всячески препятствовала свиданиям отца и сына и фактически осталась единственной воспитательницей будущего поэта.

Ранняя смерть матери и ссора отца с бабушкой — Е. А. Арсеньевой — тяжело сказались на формировании личности поэта.

Детство его прошло в Тарханах — имении его бабушки в Пензенской губернии В 1828 г Лермонтов был определен в Благородный пансион при Московском университете, студентом которого стал в 1830 г. Вскоре, после столкновения с реакционной профессурой, был вынужден покинуть университет и поступить в Петербургскую школу гвардейских прапорщиков и кавалерийских юнкеров. В 1834 г, по окончании школы, был назначен в лейб-гвардии гусарский полк.

Одним из первых появившихся в печати его произведений была опубликованная без ведома автора в 1835 г поэма «Хаджи Абрек». В 1837 г за гневные, обращенные против правящих кругов николаевской России стихи на смерть Пушкина поэт был сослан на Кавказ.

Произведения Лермонтова, написанные после ссылки, а также его независимое поведение вызвали неприязнь и вражду к нему со стороны царского двора и правящей верхушки. Творчество Лермонтова формировалось под огромным влиянием декабристских идей В нем отразился тот кризис, те мучительные поиски выхода, которые были характерны для передовой, вольнолюбивой части русского общества после 1825 г.

За дуэль с сыном французского посланника Барантом Лермонтов был сослан на Кавказ вторично —в Тенгинский пехотный полк. В боевых действиях поэт проявлял незаурядную храбрость, однако царская немилость по-прежнему преследовала его: Николай I вычеркивал имя Лермонтова из наградных списков. Хлопоты друзей и родных о переводе поэта в Петербург потерпели неудачу.

Даже пребывание Лермонтова в отпуске весной 1841 г было прервано: ему приказали в сорок восемь часов покинуть Петербург и отправиться в полк. По дороге в полк Лермонтов остановился на некоторое время в Пятигорске. Здесь у него, не без тайных интриг жандармских чинов, произошла ссора в Мартыновым, закончившаяся 15 июля 1841 г дуэлью, на которой поэт был убит.

Один среди людского шума,
Возрос под сенью чуждой я.
И гордо творческая дума
На сердце зрела у меня.
И вот прошли мои мученья,
Нашлися пылкие друзья,
Но я, лишенный вдохновенья,
Скучал судьбою бытия.
И снова муки посетили
Мою воскреснувшую грудь.
Измены душу заразили
И не давали отдохнуть.
Я вспомнил прежние несчастья,
Но не найду в душе моей
Ни честолюбья, ни участья,
Ни слез, ни пламенных страстей.


Пусть я кого-нибудь люблю:
Любовь не красит жизнь мою.
Она как чумное пятно
На сердце, жжет, хотя темно;
Враждебной силою гоним,
Я тем живу, что смерть другим:
Живу - как неба властелин -
В прекрасном мире - но один.


Молитва
Не обвиняй меня, всесильный,
И не карай меня, молю,
За то, что мрак земли могильный
С её страстями я люблю;
За то, что редко в душу входит
Живых речей твоих струя,
За то, что в заблужденье бродит
Мой ум далеко от тебя;
За то, что лава вдохновенья
Клокочет на груди моей;
За то, что дикие волненья
Мрачат стекло моих очей;
За то, что мир земной мне тесен,
К тебе ж проникнуть я боюсь,
И часто звуком грешных песен
Я, боже, не тебе молюсь.

Но угаси сей чудный пламень,
Всесожигающий костер,
Преобрати мне сердце в камень,
Останови голодный взор;
От страшной жажды песнопенья
Пускай, творец, освобожусь,
Тогда на тесный путь спасенья
К тебе я снова обращусь.

Он умер, не успев окончательно примириться с жизнью, и следовавшие за ним поколения его всегда воспринимали как бунтаря Прометея, восставшего на самого Бога, как трагическую жертву внутренних противоречий, как воплощение вечно печального духа отрицания и сомнения. Полны поэтому глубокого смысла те слова, в которых Белинский, сопоставляя Лермонтова с Пушкиным, резко подчеркивает их полярность: «Нет двух поэтов, — говорит он, — столь существенно различных, как Пушкин и Лермонтов. Пафос Пушкина заключается в сфере самого искусства, как искусства, пафос поэзии Лермонтова заключается в нравственных вопросах о судьбе и правах человеческой личности. Пушкин лелеял всякое чувство, и ему любо было в теплой стороне предания; встречи с демоном нарушали гармонию духа его, и он содрогался этих встреч; поэзия Лермонтова растет на почве беспощадного разума и гордо отрицает предание. Демон не пугал Лермонтова: он был его певцом». «Гордая вражда с небом, презрение рока и предчувствие его неизбежности» — вот что характерно для его поэзии. Это — самые верные слова из всех, которые когда-либо были сказаны про историческое значение Лермонтова; они указывают на ту внутреннюю интимную связь, которая существует между творчеством.

Погиб поэт!- невольник чести -
Пал, оклеветанный молвой,
С свинцом в груди и жаждой мести,
Поникнув гордой головой!..
Не вынесла душа поэта
Позора мелочных обид,
Восстал он против мнений света
Один, как прежде... и убит!
Убит!.. К чему теперь рыданья,
Пустых похвал ненужный хор
И жалкий лепет оправданья?
Судьбы свершился приговор!
Не вы ль сперва так злобно гнали
Его свободный, смелый дар
И для потехи раздували
Чуть затаившийся пожар?
Что ж? веселитесь... Он мучений
Последних вынести не мог:
Угас, как светоч, дивный гений,
Увял торжественный венок.

Его убийца хладнокровно
Навел удар... спасенья нет:
Пустое сердце бьется ровно,
В руке не дрогнул пистолет.
И что за диво?... издалека,
Подобный сотням беглецов,
На ловлю счастья и чинов
Заброшен к нам по воле рока;
Смеясь, он дерзко презирал
Земли чужой язык и нравы;
Не мог щадить он нашей славы;
Не мог понять в сей миг кровавый,
На что он руку поднимал!..

И он убит - и взят могилой,
Как тот певец, неведомый, но милый,
Добыча ревности глухой,
Воспетый им с такою чудной силой,
Сраженный, как и он, безжалостной рукой.

Зачем от мирных нег и дружбы простодушной
Вступил он в этот свет завистливый и душный
Для сердца вольного и пламенных страстей?
Зачем он руку дал клеветникам ничтожным,
Зачем поверил он словам и ласкам ложным,
Он, с юных лет постигнувший людей?..

И прежний сняв венок - они венец терновый,
Увитый лаврами, надели на него:
Но иглы тайные сурово
Язвили славное чело;
Отравлены его последние мгновенья
Коварным шепотом насмешливых невежд,
И умер он - с напрасной жаждой мщенья,
С досадой тайною обманутых надежд.
Замолкли звуки чудных песен,
Не раздаваться им опять:
Приют певца угрюм и тесен,
И на устах его печать.


А вы, надменные потомки
Известной подлостью прославленных отцов,
Пятою рабскою поправшие обломки
Игрою счастия обиженных родов!
Вы, жадною толпой стоящие у трона,
Свободы, Гения и Славы палачи!
Таитесь вы под сению закона,
Пред вами суд и правда - всё молчи!..
Но есть и божий суд, наперсники разврата!
Есть грозный суд: он ждет;
Он не доступен звону злата,
И мысли, и дела он знает наперед.
Тогда напрасно вы прибегнете к злословью:
Оно вам не поможет вновь,
И вы не смоете всей вашей черной кровью
Поэта праведную кровь!
http://lermontov.info/pictures.shtml

[Фракиец]

«Счастливый миг»
Не робей, краса младая,
Хоть со мной наедине;
Стыд ненужный отгоняя,
Подойди - дай руку мне.
Не тепла твоя светлица,
Не мягка постель твоя, Но к устам твоим, девица,
Я прильну - согреюсь я. От нескромного невежды
Занавесь окно платком;
Ну, - скидай свои одежды,
Не упрямься, мы вдвоем;
На пирах за полной чашей,
Я клянусь, не расскажу О взаимной страсти нашей;
Так скорее ж... я дрожу. - О! как полны, как прекрасны
Груди жаркие твои,
Как румяны, сладострастны
Пред мгновением любви;
Вот и маленькая ножка,
Вот и круглый гибкий стан, Под сорочкой лишь немножко
Прячешь ты свой талисман; Перед тем чтобы лишиться
Непорочности своей,
Так невинна ты, что, мнится,
Я, любя тебя, - злодей.
Взор, склоненный на колена,
Будто молит пощадить; Но ужасным, друг мой Лена,
Миг один не может быть. Полон сладким ожиданьем
Я лишь взор питаю свой;
Ты сама, горя желаньем,
Призовешь меня рукой;
И тогда душа забудет
Все, что в муку ей дано, И от счастья нас разбудит
Истощение одно.

[Танцуля]

М.Ю. Лермонтов "Родина"


Люблю отчизну я, но странною любовью!
Не победит ее рассудок мой.
Ни слава, купленная кровью,
Ни полный гордого доверия покой,
Ни темной старины заветные преданья
Не шевелят во мне отрадного мечтанья.

Но я люблю - за что, не знаю сам -
Ее степи холодное молчанье,
Ее лесов безбережных колыханье,
Разливы рек ее, подобные морям;

Проселочным путем люблю скакать в телеге
И, взором медленным пронзая ночи тень,
Встречать по сторонам, вздыхая о ночлеге,
Дрожащие огни печальных деревень;

Люблю дымок спаленной жнивы,
В степи ночующий обоз,
И на холме средь желтой нивы
Чету белеющих берез.
С отрадой, многим незнакомой,
Я вижу полное гумно,
Избу, покрытую соломой,
С резными ставнями окно;
И в праздник, вечером росистым,
Смотреть до полночи готов
На пляску с топаньем и свистом
Под говор пьяных мужичков.

[Золотко]

Лермонтов Михаил
К*
Я не унижусь пред тобою;
Ни твой привет, ни твой укор
Не властны над моей душою.
Знай: мы чужие с этих пор.
Ты позабыла: я свободы
Для заблужденья не отдам;
И так пожертвовал я годы
Твоей улыбке и глазам,
И так я слишком долго видел
В тебе надежду юных дней
И целый мир возненавидел,
Чтобы тебя любить сильней.
Как знать, быть может, те мгновенья,
Что протекли у ног твоих,
Я отнимал у вдохновенья!
А чем ты заменила их?
Быть может, мыслию небесной
И силой духа убежден,
Я дал бы миру дар чудесный,
А мне за то бессмертье он?
Зачем так нежно обещала
Ты заменить его венец,
Зачем ты не была сначала,
Какою стала наконец!
Я горд! - прости! люби другого,
Мечтай любовь найти в другом;
Чего б то ни было земного
Я не соделаюсь рабом.
К чужим горам, под небом юга
Я удалюся, может быть;
Но слишком знаем мы друг друга,
Чтобы друг друга позабыть.
Отныне стану наслаждаться
И в страсти стану клясться всем;
Со всеми буду я смеяться,
А плакать не хочу ни с кем;
Начну обманывать безбожно,
Чтоб не любить, как я любил -
Иль женщин уважать возможно,
Когда мне ангел изменил?
Я был готов на смерть и муку
И целый мир на битву звать,
Чтобы твою младую руку -
Безумец! - лишний раз пожать!
Не знав коварную измену,
Тебе я душу отдавал;
Такой души ты знала ль цену?
Ты знала - я тебя не знал......

[фрекен]

Благодарю!
Благодарю!.. Вчера мое признанье
И стих мой ты без смеха приняла;
Хоть ты страстей моих не поняла,
Но за твое притворное вниманье
Благодарю!

В другом краю ты некогда пленяла,
Твой чудный взор и острота речей
Останутся навек в душе моей,
Но не хочу, чтобы ты мне сказала:
Благодарю!

Я б не желал умножить в цвете жизни
Печальную толпу твоих рабов
И от тебя услышать, вместо слов
Язвительной, жестокой укоризны:
Благодарю!

О, пусть холодность мне твой взор покажет,
Пусть он убьет надежды и мечты
И все, что в сердце возродила ты;
Душа моя тебе тогда лишь скажет:
Благодарю!
1830

Михаил Лермонтов. Избранное.

[ЭLLI]

И скучно и грустно
И скучно и грустно, и некому руку подать
В минуту душевной невзгоды
Желанья!.. что пользы напрасно и вечно желать?
А годы проходят - все лучшие годы!
Любить... но кого же?.. на время - не стоит труда,
А вечно любить невозможно.
В себя ли заглянешь? - там прошлого нет и следа:
И радость, и муки, и всё там ничтожно
Что страсти? - ведь рано иль поздно их сладкий недуг
Исчезнет при слове рассудка;
И жизнь, как посмотришь с холодным вниманьем вокруг -
Такая пустая и глупая шутка!

Надежда
Есть птичка рая у меня,
На кипарисе молодом
Она сидит во время дня,
Но петь никак не станет днем;
Лазурь небес - ее спина,
Головка пурпур, на крылах
Пыль золотистая видна,-
Как отблеск утра в облаках.
И только что земля уснет,
Одета мглой в ночной тиши,
Она на ветке уж поет
Так сладко, сладко для души,
Что поневоле тягость мук
Забудешь, внемля песни той,
И сердцу каждый тихий звук
Как гость приятен дорогой;
И часто в бурю я слыхал
Тот звук, который так люблю;
И я всегда надеждой звал
Певицу мирную мою!

Молитва
В минуту жизни трудную
Теснится ль в сердце грусть,
Одну молитву чудную
Твержу я наизусть.
Есть сила благодатная
В созвучьи слов живых,
И дышит непонятная,
Святая прелесть в них.
С души как бремя скатится,
Сомненье далеко —
И верится, и плачется,
И так легко, легко...

Исповедь
Я верю, обещаю верить,
Хоть сам того не испытал,
Что мог монах не лицемерить
И жить, как клятвой обещал;
Что поцелуи и улыбки
Людей коварны не всегда,
Что ближних малые ошибки
Они прощают иногда,
Что время лечит от страданья,
Что мир для счастья сотворен,
Что добродетель не названье
И жизнь поболее, чем сон!..
Но вере теплой опыт хладный
Противуречит каждый миг,
И ум, как прежде безотрадный,
Желанной цели не достиг;
И сердце, полно сожалений,
Хранит в себе глубокий след
Умерших - но святых видений,
И тени чувств, каких уж нет;
Его ничто не испугает,
И то, что было б яд другим,
Его живит, его питает
Огнем язвительным своим.

Недавно вышло кино "Лермонтов" рассказ идет и от первого и от третьего лица,весь фильм переплетается с его творчеством,вставляются строки из его произведений.

[Марика]

Смотреть видео

Смотреть видео

Смотреть видео

Смотреть видео

Смотреть видео

[Золотко]

Раскаянье...

К чему мятежное роптанье,
Укор владеющей судьбе?
Она была добра к тебе,
Ты создал сам свое страданье.
Бессмысленный, ты обладал
Душою чистой, откровенной,
Всеобщим злом не зараженной,
И этот клад ты потерял.

Огонь любви первоначальной
Ты в ней решился зародить
И далее не мог любить,
Достигнув цели сей печальной.
Ты презрел все; между людей
Стоишь, как дуб в стране пустынной,
И тихий плач любви невинной
Не мог потрясть души твоей.

Не дважды бог дает нам радость,
Взаимной страстью веселя;
Без утешения, томя,
Пройдет и жизнь твоя, как младость.
Ее лобзанье встретишь ты
В устах обманщицы прекрасной;
И будут пред тобой всечасно
Предмета первого черты.

О, вымоли ее прощенье,
Пади, пади к ее ногам,
Не то ты приготовишь сам
Свой ад, отвергнув примиренье,
Хоть будешь ты еще любить,
Но прежним чувствам нет возврату,
Ты вечно первую утрату
Не будешь в силах заменить.....

[Марика]

Из-под таинственной, холодной полумаски
Звучал мне голос твой отрадный, как мечта.
Светили мне твои пленительные глазки
И улыбалися лукавые уста.

Сквозь дымку лёгкую заметил я невольно
И девственных ланит и шеи белизну.
Счастливец! видел я и локон своевольный,
Родных кудрей покинувший волну!..

И создал я тогда в моём воображенье
По лёгким признакам красавицу мою;
И с той поры бесплотное виденье
Ношу в душе моей, ласкаю и люблю.

И всё мне кажется: живые эти речи
В года минувшие слыхал когда-то я;
И кто-то шепчет мне, что после этой встречи
Мы вновь увидимся, как старые друзья.
1841

Нет, не тебя так пылко я люблю,
Не для меня красы твоей блистанье;
Люблю в тебе я прошлое страданье
И молодость погибшую мою.

Когда порой я на тебя смотрю,
В твои глаза вникая долгим взором:
Таинственным я занят разговором,
Но не с тобой я сердцем говорю.

Я говорю с подругой юных дней,
В твоих чертах ищу черты другие,
В устах живых уста давно немые,
В глазах огонь угаснувших очей.
1841

Люблю отчизну я, но странною любовью!
Не победит её рассудок мой.
Ни слава, купленная кровью,
Ни полный гордого доверия покой,
Ни тёмной старины заветные преданья
Не шевелят во мне отрадного мечтанья.

Но я люблю - за что, не знаю сам -
Её степей холодное молчанье,
Её лесов безбрежных колыханье,
Разливы рек её, подобные морям;
Просёлочным путём люблю скакать в телеге
И, взором медленным пронзая ночи тень,
Встречать по сторонам, вздыхая о ночлеге,
Дрожащие огни печальных деревень;
Люблю дымок спалённой жнивы,
В степи ночующий обоз
И на холме средь жёлтой нивы
Чету белеющих берёз.
С отрадой, многим незнакомой,
Я вижу полное гумно,
Избу, покрытую соломой,
С резными ставнями окно;
И в праздник, вечером росистым,
Смотреть до полночи готов
На пляску с топаньем и свистом
Под говор пьяных мужичков.

---------
Эх, братец мой - что вид наружный?
Пусть будет хоть сам чёрт!.. да человек он нужный,
Лишь адресуйся - одолжит.
Какой он нации, сказать не знаю смело:
На всех языках говорит,
Верней всего, что жид.
Со всеми он знаком, везде ему есть дело,
Всё помнит, знает всё, в заботе целый век,
Был бит не раз, с безбожником - безбожник,
С святошей - езуит, меж нами - злой картёжник,
А с честными людьми - пречестный человек.
Короче, ты его полюбишь, я уверен.
--------

Напрасно я ищу повсюду развлеченья.
Пестреет и жужжит толпа передо мной...
Но сердце холодно, и спит воображенье:
Они все чужды мне, и я им всем чужой!
--------

Ну, вот и вечер кончен - как я рад.
Пора хотя на миг забыться,
Весь этот пёстрый сброд - весь этот маскерад
Ещё в уме моём кружится.
И что же я там делал, не смешно ль!..
Давал любовнику советы,
Догадки поверял, сличал браслеты...
И за других мечтал, как делают поэты...
Ей-богу, мне такая роль
Уж не под леты!

--------
Ах, мой творец!..
Да ты всегда не в духе, смотришь грозно,
И на тебя ничем не угодишь.
Скучаешь ты со мною розно,
А встретимся, ворчишь!..
Скажи мне просто: Нина,
Кинь свет, я буду жить с тобой
И для тебя; зачем другой мужчина,
Какой-нибудь бездушный и пустой,
Бульварный франт, затянутый в корсете,
С утра до вечера тебя встречает в свете,
А я лишь час какой-нибудь на дню
Могу сказать тебе два слова?
Скажи мне это... я готова,
В деревне молодость свою я схороню,
Оставлю балы, пышность, моду
И эту скучную свободу.
Скажи лишь просто мне, как другу... Но к чему
Меня воображение умчало...
Положим, ты меня и любишь, но так мало,
Что даже не ревнуешь ни к кому!

----
Теперь молиться время, Нина:
Ты умереть должна чрез несколько минут -
И тайной для людей останется кончина
Твоя, и нас рассудит только божий суд.
----
Не верю, невозможно - нет, ты надо мною
Смеёшься... ты не изверг... нет! в душе твоей
Есть искра доброты... с холодностью такою,
Меня ты не погубишь в цвете дней -
Не отворачивайся так, Евгений,
Не продолжай моих мучений,
Спаси меня, рассей мой страх...
Взгляни сюда...
О! смерть в твоих глазах.
----
Да, ты умрёшь - и я останусь тут
Один, один... года пройдут,
Умру - и буду всё один! Ужасно!
Но ты! не бойся: мир прекрасный
Тебе откроется, и ангелы возьмут
Тебя в небесный свой приют.
----

Прощай, Евгений!
Я умираю, но невинна... ты злодей...

----
Князь

Постойте - вы должны узнать - что обвинили
Меня напрасно... что ни в чём
Не виновата ваша жертва - оскорбили
Меня вы вовремя... я только обо всём
Хотел сказать вам - но пойдём.
----

Арбенин
О, что сказали вы?.. Нет сил, нет сил,
Я так был оскорблён, я так уверен был...
Прости, прости меня, о боже - мне прощенье.
----
Давно хотел я полной мести,
И вот вполне я отомщён!

[Марика]

Смерть с улыбкой. За что Лермонтова назвали «ядовитым покойником»
Ровно 201 год назад родился Михаил Юрьевич Лермонтов, великий поэт, который, прожив совсем недолгую жизнь, успел навеки вписать свое имя в мировую историю.
Жить, чтобы бороться

Вот что писал о Лермонтове на страницах журнала «Заря» к столетию со дня рождения поэта Николай Евграфович Ермилов, историк и педагог: «Улыбка! Простая и дружеская улыбка никогда не сходила с его лица. Он улыбался даже в те минуты, когда другие бледнели при виде опасности и даже перед лицом самой смерти».
http://static1.repo.aif.ru/1/a6/486489/dedba3ad931a35547bdd015c47a8920f.JPG
«Красота боя пленяла его, - вторит Ермилову генерал Глофтеев. – В кровавых сшибках поэт-воин находил много красоты и даже «забавы». Лермонтов рассказывал, как пришлось ему с войском идти – это было под Чехами – темным лесом. Ждали боя… и вот дело началось. И сейчас же, смотришь, первые жертвы кровавого пира: «Отряд осыпало градом пуль, а потом настало какое-то грозное, зловещее молчание… и в этом страшное ожиданье забилось сердце не одно. «Вдруг залп… глядим, лежат рядами». Но – чего бояться героям? Что нужды? Привыкли… «В штыки! Дружнее!» Кровь загорелася в груди! А там: «Ура!» В кинжалы! В приклады! Резалась жестоко… Ручей телами запрудили…»

Так запомнился Лермонтову кровавый день битвы на реке Валерик между отрядами русской армии и северокавказцами горцами.
С улыбкой встретил Лермонтов и день своей смерти. В том самом журнале «Заря» сказано: «По словам барышни, из-за которой был убит Мартыновым (предположительно, генеральши Верзилиной, в доме которой произошла роковая ссора – прим. редакции), он предавался таким шалостям, которые могут прийти в голову разве что пятнадцатилетнему мальчику: бегал в горелки, играл в кошки-мышки, в обруч…»
Жизнь Лермонтова была немыслима без борьбы. Ермилов приводит строчки из его письма Марии Лопухиной. Граф Бенкендроф не стал прикомандировывать поэта к походу против горцев, и тот восклицает: «Как можно скорее бросить Петербург и уехать, куда бы то ни было, в полк ли, или хоть к чорту!»

По мнению поэта Мережковского, игра со смертью для Лермонтова была почти то же, что «в юнкерской школе игра с железными шомполами, которые он гнул в руках и вязал в узлы, как веревки».

С улыбкой великий поэт смотрел в дуло пистолета, удерживаемого рукой Мартынова. А оно – неподвижный черный зрачок – смотрело ему в грудь.

«Ядовитый покойник»

По законам того времени дуэлянты приравнивались к самоубийцам, а потому хоронить их по церковным обрядам было строжайше запрещено. Погребению Лермонтова, как того и следовало ожидать, воспротивились многие духовные лица. По свидетельствам современников, особенно упорствовал в этом деле некий Василий Эрастов – священник, которого поэт при жизни успел ранить своими остротами.

«Приятно, думаете, насмешки его переносить?!» - сердился Эрастов и даже, говорят, называл Лермонтова «ядовитым покойником».

Колебался и протоиерей Павел Александровский. Колебался несмотря даже на уговоры князя Столыпина, который то сулил церкви щедрое пожертвование, то грозил священнику широкими связями бабки Лермонтова.
Насчет того, как именно разрешились затруднения, есть несколько версий. Так, одни друзья поэта рассказывали потом, что один из сослуживцев Лермонтова – Руфин Дорохов – в горячке гнева пообещал изрубить священника саблей. Другие говорили, что решающую роль в вопросе сыграли деньги. В пользу последнего, кстати, свидетельствует и журнал «Заря», на страницах которого говорится, что Александровский согласился похоронить Лермонтова по церковным канонам за 200 рублей.http://www.penza.aif.ru/